Все разрешилось быстро и безболезненно. Откровенно говоря, Джеймс был разочарован. Он был уверен, что шериф упрется, и это спровоцирует его парней, без того выкипающих при виде его всемогущей бляхи. Он был готов к тому, что придется их усмирять, а оно вон как вышло. Впрочем, списывать Сантану со счетов тоже не стоило. Ведь понимать это его «уладить все формальности на месте» можно было по-разному. Как бы желание Джеймса прописаться на ближайший месяц в мастерской не вышло ему боком. Впрочем, хуже, чем было в тюрьме, все равно уже не будет, так чего переживать?
Джеймс снова встал рядом с матерью и сестрой и посмотрел на шерифа прямо, намеренно не обращая внимания на шум, вызванный его неосторожным вопросом. Байкеры забузили и загудели, как растревоженный улей, но быстро затихли, когда шериф заговорил снова и пояснил свое решение. Стоило отдать ему должное, он выбрал верную тактику. Так и Бун со товарищи не сможет на него жалобу накатать, мол, шериф действовал не по протоколу, и его ребята будут удовлетворены таким отношением к своему главарю. Уважение было для анархистов неотъемлемой составляющей любых взаимоотношений.
Коротко переглянувшись с Куинном, Джеймс едва заметно кивнул, и встретил очередной взгляд шерифа с непробиваемым выражением на лице. Тот как будто бы не ждал никаких реакций с его стороны. Да и какие тут могли быть реакции. Шериф распорядился, как и должен был, и на этом все закончилось. Джеймс был одновременно и доволен этим, и не доволен. Что называется, вышел в ноль. Кто действительно остался недоволен тем, как все сложилось, так это его мать.
- Все будет нормально, мам, - Джеймс улыбнулся ей и подмигнул сестренке, которая как-то совсем уж растерянно на него взглянула. - Так будет удобнее всем, поверь.
Проводив их долгим взглядом и убедившись, что Бун и его лбы-подчиненные следуют за шерифом, Джеймс, наконец, развернулся к ребятам и развел руками, мол, такие вот дела. Парни дружно зароготали и стали разбредаться, чтобы оседлать свои мотоциклы. Джеймс поймал брошенные Уинстоном ключи от своего триумфа и взвесил в руке их привычную тяжесть. Брелок был все тот же, что ему когда-то давно подарил отец. Остроносый патрон 7,62 мм для снайперской винтовки. Патрон, который никого никогда не убьет. Тогда ему было невдомек, насколько символичен этот подарок. Он был ребенком и для него это был всего лишь крутой подарок от крутого отца. Зато теперь Джеймс прекрасно все понимал и взвешивал в руке ключи от своего байка и этот винтовочный патрон с полным осознанием важности и, что куда серьезнее, нужности того, что они делают. Он сжал ключи в кулаке и направился прямиком к своему мотоциклу. Тот стоял первым в шеренге рогатых харлеев и сильно выделялся среди них своей непохожестью. В точности как и сам Джеймс, такой не похожий на своих соратников, несмотря на кожаную жилетку с нашивками, бороду и всю эту прущую со всех щелей брутальность.
Его лицо оставалось непроницаемым, пока он седлал свой триумф, втыкал ключ в замок зажигания и нажимал на кнопку стартера. Но стоило байку сыто заурчать, пробуждаясь от спячки, как на лице Джеймса показалась та самая улыбка, которую все анархисты с таким нетерпением ждали. Уинстон издал какой-то дикий первобытный клич и остальные снова зароготали, заводя свои харлеи один за другим. Пристань наполнилась их гулом
- Ну, вот мы и снова вместе, - тихо проговорил Джеймс, наклоняясь к бензобаку триумфа, и привычным жестом огладил нарисованного на нем мрачного жнеца с косой в одной руке и автоматом в другой. Больше медлить было невмоготу.
Сбив подножку, Джеймс словно переключился в другой режим. Он выкатил с парковки с небрежностью, граничившей с вальяжностью, проехал мимо служебной машины шерифа, мимо внедорожника матери и невесть откуда взявшейся развалюхи кого-то из фермеров. Сонный дядька, выбравшийся из кабины пикапа, ошарашенно вылупился на него и что-то пробормотал себе под нос, провожая стеклянным взглядом сначала его триумф, а потом и остальные пятнадцать харлеев, последовавших за ним. Первая ласточка, которая разнесет по городу благую весть.