[indent] Несмотря на то, что накануне было много скандалов и много выпивки, Генри проснулся с рассветом и даже неплохо себя чувствовал. Конечно, во рту слегка сушило, но после душа все наладилось и даже захотелось курить. Поэтому первым делом, вернувшись из ванной, он достал из брошенного тут же у кровати вчерашнего гавайского халата свой портсигар и закурил. Первая затяжка всегда самая сладкая. Щурясь от сигаретного дыма, он подошел к окну и отдернул тяжелую плотную штору, которая превращала его комнату в темный грот даже в самый солнечный день. Солнце еще не показалось, но на линии горизонта уже ярко сияли мазки предрассветных красок. В любом случае, час был ранний. Слишком ранний, чтобы рассчитывать на обычный полноценный завтрак, которым их каждый день кормила кухарка. Впрочем, Генри и не рассчитывал.
[indent] Вниз он спускался с намерением сварить себе кофе и перехватить что-нибудь из закусок, которые наверняка остались после вчерашнего застолья. Их всегда заготавливалось много на тот случай, если вечеринка затянется, но вчера она закончилась слишком рано даже по меркам их семейства. Генри самодовольно усмехнулся, вспомнив, как на него посмотрела мать, когда поняла, чьих рук это дело. Ох, ну и влетит же ему сегодня. Стоило как можно скорее позавтракать и свалить куда-нибудь, пока мать не проснулась. Впрочем, едва ли ее пробуждения стоило ждать раньше полудня. Наверняка она полночи кувыркалась с каким-нибудь молодым красавчиком вроде старшего брата Скай, а теперь отсыпалась после этих своих... скачек.
[indent] Мысль эта, несмотря на забавную аналогию с увлечением матери лошадьми, покоробила Генри. Он остановился посреди лестницы и достал новую сигарету, взамен той, что успел выкурить еще в своей комнате. Руки его слегка подрагивали. Нет, мать не могла закрутить с Риорданом просто потому, что он все еще находился под домашним арестом и был здесь в сопровождении надзирающего офицера. Логично предположить, что после вечеринки он уехал обратно в свою анархистскую конуру. Однако, Генри почти не сомневался, что мать окрутила какого-нибудь молодого красавчика на эту ночь, раз уж Себастьян не соизволил присутствовать на вечеринке и скорее всего даже не ночевал дома. На одно единственное краткое мгновение племянник даже зауважал не пользующегося его уважением дяде. Ему хватило яиц, чтобы пойти против террора его матери и просто проигнорировать праздник. А может они просто поссорились. И такое бывало.
[indent] Неясный шум в большом зале вывел его из оцепенения. Оставляя за собой длинный хвост сигаретного дыма, Генри миновал оставшиеся ступени и, подойдя арке, заглянул внутрь. Прислуга наводила порядок, тихо переговариваясь между собой. Не особо вникая в суть разговоров, Генри бросил быстрый взгляд на опустевшую барную стойку и развернулся в сторону кухни. Как он и предполагал, остатки закусок были здесь. Все то, что не влезло во многочисленные холодильники и прохладные кладовые, стояло прямо на столе. Подносы, этажерки и просто тарелки громоздись по всем рабочим поверхностям, предлагая ему на завтрак тарталетки, канапе и прочую мелкую ерунду. Смахнув по пути одно такое блюдо с мини-бутербродами, Генри направился прямиком к кофе-машине, с которой так или иначе умели обращаться все домочадцы. По пути он успел приговорить несколько бутербродов, а к моменту, когда кофе был готов, очистил все блюдо и уже переключился на следующее, выбрав среди всего изобилия тарталетки с каким-то воздушным рыбным муссом.
[indent] - А она такая и говорит... - прожурчала где-то совсем рядом с кухней бойкая речь одной из девиц, что сновали туда-сюда по коридорам.
[indent] Генри невольно прислушался. Из короткого обрывка разговора он выяснил, что кто-то из гостей остался в особняке на ночь. Мысли снова вернулись к матери и к вероятности того, что она кувыркалась с кем-то этой ночью. Кто знает, может, с этим самым гостем. Генри не удивился бы.
[indent] Очередная тарталетка неожиданно загорчила во рту. Превозмогая себя, он ее дожевал, но на остальные взглянул уже без особого энтузиазма. Теперь ему хотелось только кофе, еще одну сигарету и свалить из дома, пока не проснулась мать.

Отредактировано Henry Crawford (08-12-2024 22:57:54)

Подпись автора

— У тебя нет сердца!
— Это наследственное.

[indent] Генри как раз потягивал вторую чашку кофе вприкуску с уже третьей по счету сигаретой, когда на кухню выпорхнула, иначе и не скажешь, его мать. То есть он так решил в первые тревожные секунды, когда, уловив движение в отражении стекла, отвернулся от окошка и уставился своими слегка ослепшими от яркости наступающего утра глазами на вошедшую темноволосую женщину. Внутри у него все похолодело в предчувствии скандала, однако, Генри довольно быстро осознал свою ошибку и, сморгнув порожденный детским страхом морок, уставился на миссис Уэйнрайт. Так он ее называл еще несколько лет назад, когда был совсем еще мелким пацаном лет десяти или, может, уже одиннадцати.
[indent] - Миссис Уэйнрайт? - на всякий случай и чисто по инерции повторил Генри собственные мысли, пораженный, как и много лет назад, сходством этой женщины с его матерью. - Вы здесь откуда?
[indent] Казалось бы, чего тут странного? Подруга приехала навестить подругу и поздравить ее с днем рождения. Однако, с тех пор, как она была у них в последний раз, прошло так много лет, что Генри успел не только вырасти и повзрослеть, но и изрядно устать от этой своей взрослости, преисполненной вседозволенностью и безнаказанностью. Из этой взрослости произрастала понятная подозрительность ко всему, что выбивалось из привычного склада его довольно скучной жизни. Появление в их доме подруги матери, которая не появлялась у них последние лет семь-восемь, вызывало вопросы, поэтому Генри почувствовал вполне понятное любопытство. Он сощурился, однако, привычно спрятал эту свою метаморфозу за сигаретным дымом. Затяжка пропала втуне. Генри даже не почувствовал ее горького и терпкого вкуса, поглощенный тем оглушительным впечатлением, которое обрушили на него другие органы чувств. Он смотрел, он слушал, он шумно сопел носом, пока миссис Уэйнрайт приближалась, стремительно сокращая разделяющее их расстояние. И он успел отвести в сторону чашку с кофе, прежде чем женщина обняла его, окончательно убедив в том, что реальна. Генри действительно сомневался до последнего, потому что вполне мог ширнуться и забыть. Это давно уже стало для него чем-то таким же рутинным как чистка зубов и прочие обязательные утренние процедуры.
[indent] - Тетей Марой вы всегда были для Стефани, - заметил Генра, затягиваясь окутавшим его ароматом дорогого парфюма, который был очень похож на духи матери, но в то же время отличался. В точности, как и сами женщины, ими пользующиеся - А мне вас представили как миссис Уэйнрайт.
[indent] Отстранившись, Генри отступил, но очень кстати привалился спиной к стене, поэтому это не выглядело странным. Однако, потребность отстраниться от женщины была достаточно остра. Пусть его организм и был изрядно потрепан изобилием алкоголя и кокаина, он был все-таки подростком со всеми вытекающими. Благо, джинсы его были достаточно узкими и тесными, чтобы не сделать его заинтересованность очевидной.
[indent] - Так это вы вчера приехали? - слегка подсевшим голосом поинтересовался Генри. - Я что-то такое слышал...
[indent] Смотреть сверху вниз на женщину, которую он помнил еще с тех пор, как смотрел почти на всех снизу вверх, было довольно странно. Да и называть ее «миссис» тоже. Припомнив, что он ни разу не называл подругу матери по имени, по крайней мере, вот так прямо, а не за глаза, Генри примерил его к ней. Мара. Та самая Мара, которая возила их со Стефани в городской парк поесть мороженое, пока их мать была слишком занята какими-то своими делами на конюшне, чтобы сделать это сама. Та самая Мара, которая помогала ему делать уроки и мастерила вместе со Стеф очередную поделку для урока естествознания. Странно, что они так мало вспоминали ее впоследствии. Впрочем, это можно было объяснить тем, что они со своей детской впечатлительностью сразу же приравняли ее к матери, к ее более отзывчивой версии, которая всегда в хорошем настроении, всегда свободна для любых их нужд и всегда готова помочь если не делом, то советом. Генри даже задумался, а не все ли то хорошее, что он помнил о матери из детства, связано именно с ней. Могло ведь статься, что это была Мара.

Подпись автора

— У тебя нет сердца!
— Это наследственное.